В появлении многочисленных енисейских надписей можем, таким образом, видеть внешнюю для общества побудительную причину. Рождение этого явления, нового в культуре, как по эпитафийным памятникам, так и по надписям на предметах сегодня определяется археологами поздним VIII веком. К тому же времени принадлежит начало строительства в Хакасии сырцовых храмов, открытых и изученных Л.Р. Кызласовым. Письменные источники позволяют определить их принадлежность к манихейству [Кызласов, 1998, № 3]. Следовательно, и окончание длительного и скрытого для науки этапа появления и древнего применения письма, и начало нового и явного этапа его существования, произошедшие ближе к концу VIII в., были вызваны приходом на Енисей той же мировой религии. В этом, прежде всего, и заключена в наших глазах роль манихейской религии в развитии енисейского рунического письма.
Две хорошо известных особенности манихейства позволяют принять такое допущение. Во-первых, эта религия, отводя человеку особую роль в познании изменчивого мира, обращалась к знаниям и старательно распространяла грамотность среди своих приверженцев. При каждом манихейском храме были класс для занятий и библиотека. Во-вторых, манихейская церковь всюду вела свою деятельность на национальных языках верующих и, в частности, единственная в Азии применяла руническое письмо тюркских народов. Манихейские тексты на бумаге, записанные по-тюркски рунами, найдены германскими экспедициями в Восточном Туркестане в начале ХХ в. Ради изучения рунического письма были сделаны и упомянуты выше записи алфавитов, которые сохранили нам истинный строй рунических знаков. В рукописи из оазиса Тойок ряд рун дублирован буквами манихейской азбуки.
С приходом манихейства на арену сибирской истории впервые явно выходит сословие интеллигенции — образованных людей, видевших своё предназначение в умственном труде и письменности [Кызласов, 1999, № 4]. Широкая для средневековья грамотность населения и привела к многочисленности енисейских рунических памятников. Не будем забывать, что до нашего времени дошла малая часть того, что было в жизни. Эпиграфика отмечает разнообразное применение письма и вне религиозной сферы, например, для создания на предметах пояснительных, владельческих, фискально-даннических и благопожелательных надписей [Кызласов, 1994, с. 199-203]. Однако тема нашей статьи ограничена религиозной письменностью.
Археологические памятники отмечают две области обрядового применения енисейской письменности, порождённые приходом в Древнехакасское государство манихейской религии: эпитафийные надписи на стелах и наскальные написания. Своеобразие их очевидно даже в сравнении с близкородственным миром орхонской письменности Центральной Азии. Именно в этих областях прослеживаются наиболее глубинные черты общетюркской культуры, тем показательнее здесь и воздействие новой идеологии на развитие письма.
В этих, глубоко консервативных обрядовых сферах удалось выделить тексты, содержащие явные признаки мировоззрения и словесные формулы, присущие манихейской религии [Кызласов, 2001].
